Монстры - Страница 132

132

10.00. Прослушала последнюю запись. Обдумала все заново. Нет, я не считаю, что схожу с ума. Если я настолько безумна, что беспокоюсь о своем здравомыслии, то насколько же я безумна? Или я просто дурачу себя? То, что я думала, что знаю, отправляясь сюда, и то, что я знаю сейчас, разительно отличается, и об этом стоит поразмыслить.

15.00. Днем видела длинный, странный сон. Мне снилось, что все динозавры стоят на лугу, связанные друг с другом мерцающими нитями, словно древними телефонными проводами, и все эти нити сходятся на Берте. Да-да, будто она коммутатор. И телепатические послания идут через нее. Экстрасенсорная схема, мощные импульсы, бегущие по нитям. Мне снилось, что маленький динозавр подошел ко мне, предложил "провод", объяснил — при помощи пантомимы, — как его подключить, и волна восторга окатила меня, наладившую связь. Я почувствовала глубокие и тяжелые мысли динозавров, их медленные восхитительные философские беседы.

По пробуждении сон ощущался необычайно ярким, странно реальным, навеянные им мысли никак не хотели уходить. Я увидела окружающих меня животных в новом свете. Словно я попала не просто на зоологическую исследовательскую станцию, а в общину, в поселение, на единственный аванпост чужой цивилизации — чужой, но родственной земной.

Ладно, довольно. У этих зверей крохотные мозги. Дни они проводят, жуя зелень, — за исключением тех, кто жует других динозавров. В сравнении с ними коровы и овцы сущие гении.

Сейчас я уже немного хожу, пусть и прихрамывая.

3 сентября. 6.00. Тот же сон об универсальной телепатической сети. Чувство теплоты и любви течет от динозавров ко мне.

Свежие яйца тираннозавра на завтрак.

5 сентября. 11.00. Быстро поправляюсь. Уже на ногах, поскрипываю, но не корчусь от боли. Меня по-прежнему кормят. Подносчиками еды остались струтиомимы, по и динозавры покрупнее подходят ближе. Один стегозавр тыкался в меня носом, что твой пони-Голиаф, и я похлопывала его по грубому чешуйчатому боку. Диплодок растянулся на земле и, казалось, просил, чтобы его погладили по необъятной шее.

Если это безумие, да будет так. Это община, любящая и сдержанная. Даже плотоядные хищники — часть ее: едоки и едомые — две стороны одного целого, как инь и ян. Разъедая тут в наших герметичных модулях, мы и предположат, не могли ничего подобного.

Они постепенно втягивают меня в свое сообщество. Я чувствую импульсы, проходящие между ними, и моя душа трепещет от этого нового необычного ощущения, а по коже бегают мурашки.

Они приносят мне еду, буквально отрывая ее от себя, — свою плоть и своих нерожденных детей, они наблюдают за мной и безмолвно торопят мое выздоровление. Зачем? Из чистого милосердия? Не думаю. Скорее, им что-то нужно от меня. Да, им что-то нужно.

Но что же?

6 сентября. 6.00. Всю ночь я медленно бродила по лесу в состоянии — иначе не скажешь — экстаза. Огромные силуэты, чудовищные сгорбленные фигуры, едва видимые при тусклом мерцании, мелькали вокруг. Час за часом я шла, невредимая, чувствуя, как усиливается наша общность, пока наконец, устав донельзя, не остановилась здесь, на этом мшистом ковре, и при первых рассветных лучах увидела гигантскую фигуру брахиозавра, стоящего, точно гора, на другом берегу реки Оуэн. Берта.

Меня влечет к ней. Мне хочется ей поклоняться. В ее громадном туловище бьются мощные потоки. Она — усилитель. Мы все связаны через нее. Она святая, она наша общая мать. Ее тело излучает сильнейшие исцеляющие импульсы.

Я отдохну немного. А потом переберусь через реку. К ней.

9.00. Мы стоим лицом к лицу. Ничего, что ее голова в пятнадцати метрах над моей. Ее маленькие глаза смотрят на меня, но прочесть по ним мысли невозможно. Я верю ей, я люблю ее.

Позади нее на берегу собрались брахиозавры поменьше. Еще дальше, безмолвные, неподвижные, стоят динозавры полудюжины видов.

В их присутствии я робею. Они — представители динамичной, высшей расы, которая, если бы не жестокий космический несчастный случай, царствовала бы на Земле и по сей день, и я благоговею пред ними.

Представьте себе: их сила, вечно обновляясь, выдержала сто сорок миллионов лет. Они встретили все вызовы эволюции, кроме одного внезапного и катастрофического изменения климата, от которого их ничто не могло защитить. Они размножались и приспосабливались, властвовали на земле, в воде и в воздухе, они заселяли планету. Наши собственные никудышные, ничтожные предки были ничто в сравнении с ними. Кто знает, чего бы могли достичь динозавры, если бы врезавшийся в Землю астероид не погасил их свет? Какая ирония: миллионы лет верховенства прервало леденящее облако пыли. Одно поколение — и конец. А сейчас вновь — чудо, грандиозность…

Всего лишь звери, говорите? Откуда вы знаете? То, что нам известно о том, каким был мезозой в действительности, — всего лишь клочки, обрывки, тонкий срез, буквально — голые кости. Сто миллионов лет способны стереть следы любой цивилизации. Что, если у них был свой язык, поэзия, мифология, философия? Любовь, мечты, стремления? Нет, говорите вы, они просто животные, неуклюжие и безмозглые, тупо проживавшие свои бессмысленные звериные жизни. А я отвечаю, что мы, хилые волосатики, не имеем права навязывать им свои ценности. Единственная цивилизация, которую мы способны постичь, — это та, которую построили мы сами. Мы вообразили, что наши тривиальные достижения — определяющий фактор, что компьютеры, космические корабли и жареные сосиски суть чудеса, ставящие нас на вершину эволюции. Но теперь я так не думаю. Да, человечество кое-чего добилось. Но нас не существовало бы вовсе, если бы этой величайшей из рас было позволено исполнить свое предназначение.

132